Мастер

25.04.2014

КТО ВЫ, ГОСПОДИН MEGOFF?

Как-то на одном из американских рыболовных сайтов мое внимание привлекла фотогра­фия очень красивой нахлыстовой катушки. Марка Megoff была мне совершенно незнако­ма, и захотелось выяснить, что за фирма производит такие великолепные катушки. Не бу­дучи большим спецом по нахлыстовым катушкам, я тем не менее предполагал, что фирма эта английская или американская. Однако небольшое интернет-расследование показало, что я ошибался. Оказалось, что катушки эти делает никакая не фирма, а человек по имени Александр Каплун, и что живет он не в Англии и не в Америке, а на Украине, в Харькове.

Александр любезно согласился рассказать читателям «РР» о своих замечательных катушках.

Алексей Цессарский

КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

АЦ – Александр, скажу чест­но, когда я увидел в интернете ваши катушки, мне и в голову не пришло, что подобные вещи могут делать где-то на постсо­ветском пространстве. Когда ви­дишь такую точность подгонки деталей, качество обработки по­верхностей – вообще техноло­гическую культуру такого уров­ня, возникает представление, что их делают на каком-то кос­мическом заводе с компьютер­ным оборудованием, а в памя­ти всплывают названия вроде Orvis или Hardy. А на самом де­ле в каких условиях все это про­изводится?

АК – На самом деле у ме­ня есть мастерская небольшая, в которой довольно-таки ста­ренькие универсальные стан­ки. Плюс есть несколько мест по Харькову, где имеется более све­жее оборудование – на частных предприятиях или на бывших предприятиях советской обо­ронки, которых у нас еще доста­точно. Некоторые вещи я там за­казываю. А стандартные детали – подшипники, обгонные муф­ты, крепеж – я в основном по­купаю на Западе, в США, в Япо­нии, в Гонконге иногда. Там это поставлено на поток, на серию, и качество можно найти доста­точно хорошее. Нет смысла все это изготавливать здесь, потому что это требует довольно специ­фического оборудования.

 

АЦ – Расскажите, с чего все началось, как вы к этому пришли. 

АК – Началось с рыбалки, точнее, с нахлыста. Я начал за­ниматься нахлыстом, наверное, в числе самых первых в Союзе. Еще в то время, когда перепи­сывались со Стикутсом, с Боксе­ром по обычной почте. Потом, уже ближе к концу 90-х годов, мы начали собираться в Москве, общаться друг с другом, потом появился интернет. Мы собира­лись у Саши Васильева на квар­тире в Москве. Шишкин Ми­ша, царство ему небесное, Тяп­кин Игорь, тот же Боксер и еще несколько ребят. Мы друг друга знали в лицо, там было действи­тельно 10–15 человек. А тогда ведь, в те времена, со снастями было довольно сложно. Поэто­му приходилось многие вещи де­лать самим. Те же удилища, те же шнуры, те же катушки. А по­скольку я по профессии инже­нер, это мне как бы ближе было, вся эта механика. И в один пре­красный день я решил: сделаю себе нахлыстовую катушку. Где- то посмотрел, где-то своим умом понял, что мне нужно, и сделал свою первую катушку. 

Ребята увидели мои и гово­рят: «А чего ты, попробуй их де­лать и кому-то продавать». Ну, я как-то скептически сначала к это­му отнесся. С другой стороны, я уже тогда жил в Харькове, ра­ботал в авиаинституте. Времена были тяжелые, приходилось ра­ботать еще на трех-четырех ра­ботах. А тут возможность некото­рого приработка. В общем, решил попробовать. Занял у кого-то де­нег каких-то, сделали четыре или пять катушек и начали искать по­купателей. Интернет был еще в зачаточном состоянии. Мы через какие-то поисковые системы ста­ли просто всем людям, которые откликались на нахлыстовые де­ла, предлагать эти катушки. И я был совершенно поражен, когда нашелся, если не ошибаюсь, аме­риканец, который купил катушку аж за 120 долларов. Это по тем-то временам! Вот так как-то оно вы­стрелило.

Потом, где-то начиная с 2000 года, у нас стало появлять­ся много недорогих катушек, ко­торые производились в Китае, в Корее или еще где-то. Я быстро понял, что без каких-то мощ­ных инвестиций конкуриро­вать в этой нише не получится. И решил уйти в область custom- катушек. Я делаю в основном ти­тановые катушки под предва­рительные заказы и достаточно дорого. Людей, которые рабо­тают с титановыми катушками, их всего три или четыре в мире, я их знаю прекрасно. Вот стара­юсь держаться в этом сегменте.

 

     АЦ – Это примерно какой порядок цен?

     АК – У меня катушки, ска­жем форелевые, самые деше­вые, стоят от 800–900 долла­ров, а если это лососевые катуш­ки, то где-то до 1600. Вот так. Бывают специальные заказы. Я где-то с конца 90-х годов освоил более-менее трехмерное CAD- программирование. Там есть средства визуализации, и это очень помогает разговаривать с людьми. Они не всегда в состо­янии объяснить, чего они хотят, поскольку люди не все техниче­ские. Я выслушиваю их пожела­ния, потом проектирую, делаю 3D-картинки, посылаю, они смо­трят, соглашаются. Или не со­глашаются. Приходится разго­варивать с каждым конкретным заказчиком, вникать во все дета­ли. Процесс не быстрый.

 

     АЦ – Ну да, работа штучная. Но без собственного опыта на­хлыстовой ловли это было бы, наверное, невозможно? 

     АК – Нет, конечно! Я ведь сам тоже ловлю. Может быть, не так интенсивно, как многие ре­бята сейчас в России, которые с того же Кольского не вылезают сезонами. Но, по крайней мере, я всю эту рыбалку знаю не пона­слышке.

 

     АЦ – А почему именно на­хлыст? Как получилось, что именно в нахлыст вы пришли? Мог быть спиннинг, что угодно.

     АК – Я с детства рыбалкой занимаюсь, с четырех-пяти лет, и нахлыст для меня, пожалуй, один из первых видов рыбалки, кото­рый я освоил, наряду с поплавоч­ной удочкой. Потому что на Дон­це, на Дону у нас это был вполне обычный вид рыбалки. Но только не классический английский на­хлыст, а как вот у нас: садишься в лодку долбленую, на каюк или плоскодонку, с собой удилище, шнур, связанный из лесок раз­ной толщины, и бутылка с кузне­чиками. Плывешь вдоль берега и ловишь голавля. Его было тогда много, он был крупный. Для меня это самый обычный вид рыбалки был. Потом, в конце 80-х, как-то так получилось, что я начал зани­маться спиннингом. Жерешатни­ком был, ездил за жерехом. А по­том случайно на Птичьем рынке вижу, кто-то продает нахлысто­вое удилище немецкое. Из стек­ла, причем не из пустотелого, а еще из цельного. И вдруг меня это подтолкнуло. А тут еще поя­вились статьи того же Стикутса, потом статьи Боксера, Толокон­никова, еще в старом журнале «Рыболов». И еще же не забывай­те, что у нас в Западной Украине, поскольку она не так давно бы­ла составной частью Польши или Австро-Венгрии, нахлыст прак­тиковался и был известен тоже очень давно.

      АЦ – Именно нахлыст на­стоящий, английский?

АК – Вот именно классиче­ский английский нахлыст. В ста­рых журналах «Рыболовство и Рыбоводство» печатался такой автор – Владимир Чесноков. Он сам из Черновцов. Я с этим человеком был знаком, он, к сожалению, полтора-два го­да назад умер. Он, пожалуй, один из пер­вых вообще авторов, которые в советской литературе начали писать о нахлысте. Так вот его учил человек, который сам, в свою очередь, научился еще во времена Австро- Венгрии у кого-то там из австрийских или польских графьев, панов и так далее.

 

ИСТОРИЯ С ФИЛОСОФИЕЙ

 

АЦ – У меня про катушки такой во­прос. Насколько для вас важную роль играет знание истории этого дела?

АК – Колоссальную роль играет. Когда я только начал этим заниматься, я подхо­дил к этому делу достаточно по-советски. У нас же школа инженерная какая? Я ма­ло обращал внимание на эстетику, а боль­ше думал о функциональности. То есть я поставил себе задачу: изделие должно вы­полнять вот эти, вот эти и вот эти функ­ции. В соответствии с этими функциями составляю себе техническое задание и на­чинаю делать эту вещь. А дальше я стал­киваюсь с заказчиками в разных странах. По географии заказов, наверное, я уже перекрыл весь мир, честное слово. У ме­ня были заказы даже из ЮАР, из Арген­тины, еще откуда-то. Основная масса, ко­нечно, это Англия, Скандинавия и Амери­ка. И тут я столкнулся с тем, что, вообще говоря, у этих людей есть еще взгляд на эстетическую сторону этого дела и есть свои требования. Например, ты дела­ешь катушку и думаешь себе: это ору­жие, оно не должно блестеть, не должно быть громким, никаких звуков, ничего. Я это все воспроизвожу. Потом америка­нец один мне пишет буквально так: «Са­ша, во-первых, у нас любят, чтобы бы­ли трещотки». Я так, опешивши, говорю: «Зачем? Вы же там рыбу распугиваете». – «Все мои друзья должны знать на два ки­лометра вокруг, что я на рыбалке. Катуш­ка должна издавать сексуальный треск». Дальше он говорит: «Вот почему она у те­бя матовая?» Я говорю: «Ну как, чтобы в глаза не отсвечивало, не слепило». Он: «Ты посмотри на наши машины: хром, сталь и прочее. Ты помнишь нашего ге­нерала Паттона? Помнишь его хромиро­ванный револьвер с перламутровыми на­кладками? У нас нация сорок. Мы любим все блестящее».

И я начинаю понимать, что катуш­ка на самом деле не только техническая вещь, а изделие, которое несет какие-то еще другие смысловые нагрузки. Я на­чинаю собирать архив, я начинаю пони­мать, откуда у них растут ноги. Катуш­ки Юлиуса, Эдварда Вом Хоффа и так да­лее. В последнее время я довольно сильно погрузился в эстетику и происхождение английской классики. Я начинаю пони­мать – думаю, что начинаю понимать, – эту эстетику, которая идет от «Харди и Грейс», от старых мастеров еще XIX века. Она очень лаконичная, очень сдержан­ная, но очень стильная. Понимание это­го приходит не сразу. Мне в этом помогло общение, начиная примерно с 2000 года, с моим товарищем-голландцем, Линном Хьюсманом. Он тоже такой же как бы ку­старь, как я. Он 25 лет делает бамбуковые удилища и катушки титановые. И он не­навязчиво мне показывал некоторые ве­щи, давал некоторые советы, и это тоже дало понимание, что в этом деле не толь­ко функциональность важна – важна еще эстетика в зависимости от того, на каком рынке ты работаешь и на какого покупа­теля это рассчитано.

     Потом, в 2005 году, приезжали сю­да в Харьков ребята из фирмы «Харди и Грейс». Им понравился дизайн моих фо­релевых катушек, и они заказали мне разработать дизайн катушек «Харди Мар­ксман». И у них эта катушка пошла. Они, по-моему, четыре или пять лет серийно производили эту модель. Сейчас она про­дается только в Штатах.

 

     АЦ – Ну это по высшему разряду при­знание!

     АК – Ну да, да. Я в какой-то момент позиционировался еще и как разработ­чик. Работал в этом плане с ребятами из KolaSalmon. У них есть катушка моей раз­работки – KolaTrout Megoff, как-то она так называется. Работал и со шведами, с фирмой «Имаго». Разработал образцы и документацию, и с помощью моих дру­зей, у которых здесь в Харькове неболь­шая механическая фабрика, сделали им партию – порядка трехсот катушек. Сей­час я вот уже больше года ра­ботаю с новозеландцами. Раз­работал для них катушку, но пока они еще решают вопрос, где ее производить. То есть та­кое вот направление деятель­ности тоже есть.

 

     АЦ – А откуда взялся бренд Megoff, что он означает?

     АК – Это аббревиату­ра. Она на самом деле до­вольно простая: Mechanical Engineering Of Fly Fishing.

 

     АЦ – Есть еще кто-нибудь на Украине, вообще на постсо­ветском пространстве, кто, как вы, делает катушки?

     АК – Я не знаю. Эпизо­дически что-то в очень-очень ограниченном количестве где-то появляется. А так, в об­щем, нет.

 

РЕАЛЬНЫЙ РОДБИЛДИНГ

 

     АЦ – Такое направление, как родбил­динг, у нас гораздо сильнее развито.

     АК – Родбилдеры… Понимаете, я бы не относил это, скажем так, к тому же ро­ду деятельности.

 

     АЦ – Я понимаю. Они же все собира­ют из готовых деталей.

     АК – Да. Но есть люди, несколько че­ловек, по большей части в России, кото­рые занимаются реальным родбилдин­гом. Это люди, которые делают бамбу­ковые удилища. Вот там действительно нужно проходить все с нуля. Я этот про­цесс наблюдал в мастерской у Линна Хьюсмана, который 25 лет производит эти бамбуковые удилища. Я все это ви­дел – начиная с проектирования тэйпе­ров, концов, гранок, стружки и заканчи­вая склейкой, пропиткой. Это настолько сложный, долгий, трудоемкий и денеж­ноемкий процесс, начиная с подбора со­ответствующего материала, и заканчи­вая большим количеством специфическо­го инструмента и навыков, что я, скажу вам, не взялся бы сейчас с моими знания­ми и умениями влезать в это дело. В Рос­сии есть пара-тройка человек, которые рискнули в это дело влезть. И насколько я знаю, они прогрессируют. Я думаю, что лет через пять, а то и десять, вполне воз­можно, что появятся очень достойные, известные родбилдеры и в России, кото­рые будут делать бамбук. Все остальное, сами понимаете, это сборка.

 

МЕЧТЫ И ПЛАНЫ

 

     АЦ – Какие ближайшие планы на бу­дущее?

     АК – Я продолжаю плотно работать с Линном Хьюсманом. Наш новый проект – это одно из направлений, над которым я уже давно работаю, бьюсь, как говорит­ся, и мы уже отчасти его реализовали. Это так называемые безосевые катушки, «бублики», как ребята говорят. Пока что нам удалось сделать только легкие моде­ли, в которых есть только простой тор­моз, кликовый.

 

     АЦ – Это типа форелевых?

     АК – Да, типа форелевых катушек. Но мне хочется сделать такие же бублики, но для более серьезной рыбалки, для лосо­сей. Катушки 8, 9, 10, 12-го классов. Это одно из направлений.

 

     В последнее время мы с Линном мно­го работаем с новыми материалами. Cейчас есть некоторые фирмы, например шведская «Квадрант» и другие, у которых очень большой спектр и номенклатура пластиков. Например, пластики, из кото­рых делаются подшипники скольжения. Но нас пока больше интересуют декора­тивные свойства. Например, есть пла­стик, который выглядит как натуральный янтарь. При этом механические свойства у него сумасшедшие. И вот мы в послед­нее время очень многие внешние части катушек начали делать из этого пластика. Это второе направление.

А третье направление – это ноттин­гемские катушки, катушки из дерева.

 

     АЦ – Но насколько такие катушки функциональны?

     АК – Вот-вот. Сами понимаете, не я первый, не я последний работаю с древе­синой. Но, как правило, все, что я видел до этого, имеет свою эстетику, но функ­циональность не всегда соответствую­щая. Это, скорее, модное украшение, чем реальная катушка. Хотя и не всегда. Я хо­чу эту проблему решить с помощью ста­билизированной древесины.

 

     АЦ – Стабилизированная древесина? Что это такое?

     АК – Довольно давно появились ме­тоды обработки древесины, которые по­зволяют делать из нее практически пла­стик, не подверженный воздействию влаги и ультрафиолета. Не набухает, не расслаивается, не гниет и так далее. По параметрам это почти пластик, а внеш­ний вид – как у древесины.

 

     Так вот, я попытался сделать такой симбиоз, где основную функциональную нагрузку на себя берет металл, современная начинка, а внешний вид, скажем аранжировка этого металла, ин­крустация, полностью создает­ся стабилизированной древеси­ной. По такому принципу я фо­релевую катушку уже сделал, это модель Sirgis, а сейчас пытаюсь сделать тяжелую лососевую.

     Я вот уже второй год про­бую работать с классическими дизайнами катушек типа Perfect хардиевских и подобных. Очень хочется сделать современную функциональную катушку, со­хранив при этом ту неповтори­мую старую эстетику.

Но это даже не планы, это, скорее, моя мечта.

 

Алексей Цессарский  http://www.rybak-rybaka.ru/articles/102/20813/